Несмотря на будущее цифровой экономики, которое настойчиво стучится в дверь, мир возвращается к индустриальному производству.
С удивлением и с радостью вижу на столах у многих молодых коллег-экспертов и политтехнологов книгу Эрика Райнерта «Почему богатые страны стали богатыми». Нет ничего более практичного, чем хорошая теория. Уже более 30 лет очевидным для науки и практики является то, что аграрные страны больше других страдают от голодных бунтов. Эта максима, казалось бы, состоящая из двух противоречащих друг другу утверждений, доказана примерами десятков бедных стран.
«Поскольку люди на полях, соблазнившись возможностью свободно продавать свои продукты по всей Европе, с головой погружались в их выращивание с целью удовлетворения растущего спроса, они отвлекались от производства промышленной продукции. И это было именно то, чего от них ждали развитые страны», – не зная происхождения этой цитаты, вы с легкостью можете отнести ее к современной Украине. Как ни странно, датирована она далеким 1744 годом и принадлежит перу Мэтью Деккера, написавшего «Эссе о причинах упадка международной торговли». Я просто заменил архаичные плантации, мануфактуры и метрополии на более привычные нашему уху поля, промышленное производство и развитые страны. Разница практически незаметна. Но уже в ХVIII веке мир понимал пагубность исключительно аграрного пути.
Итоги Международного экономического форума в Давосе показали, что, несмотря на будущее цифровой экономики, которое настойчиво стучится в дверь, мир возвращается к индустриальному производству. Беспрецедентные меры ЕС по защите европейской сталелитейной промышленности и антидемпинговые меры по отношению к китайским производителям, – лишнее тому доказательство. 300 тысяч работников, которые работают в рамках технологий уже закончившейся третьей промышленной революции, так же важны для Европы, как и те, кто ворвался в экономику, чтобы сделать четвертую революцию.
Говорить о реальном участии украинской экономики в будущем празднике жизни пока не приходится. В то время как развитый мир ломает голову над созданием смарт-заводов и смарт-производства с еще более высокой степенью автоматизации, у нас предлагают ограничиться выращиванием зерна.
Не могу сдержать горькой улыбки, слушая полные юношеского оптимизма возгласы экспертов о том, что Украина может с легкостью перепрыгнуть нынешний технологический уклад и ворваться в число лидеров инноваций. В этом смысле я согласен с российским экономистом Владиславом Иноземцевым, утверждающим, что каждый новый уклад – паровая машина, промышленная химия, конвейерное производство, компьютеры, биотехнологии – появляются там, где перед этим прежние технологии были доведены до совершенства. «Никогда не было такого, чтобы Великобритания доходила до совершенства в машиностроении, а потом вдруг аграрный Парагвай становился лидером компьютерного производства», – лучше и не скажешь.
Поэтому Украине вместо погони за несуществующими рекордами, нужно признать статус-кво: да, мы технологически отстали. Но отстали не безнадежно. Попытаюсь доказать это на нескольких примерах.
Металлургия с легкой руки президента с недавних пор перестала быть приоритетной отраслью экономики. Но промышленная революция проникла и в эту отрасль – вовсю идет компьютеризация и автоматизация процесса производства стали, внедрение цифровых технологий. Уже есть успешные проекты внедрения подобных технологий в Германии.
В странах NAFTA (North American Free Trade Agreement) производители стали переходят на технологии выплавки, связанные с использованием сланцевого газа с целью удешевления продукции. Мир строит литейно-прокатные модули, которые позволяют отказаться от трех-четырех циклов разогрева-охлаждения стали, как это происходит в случае с консервативным процессом. В США все больше заводов переходят на электродуговую выплавку стали, а мини и микро-заводы продолжают побеждать в конкурентной борьбе интегрированные комбинаты в производстве длинномерного проката. Половина стали в стране уже выплавляется на таких предприятиях.
Пока мир не нашел равноценной замены стали, а технологии производства не настолько вырвались вперед в сторону автоматизации, место под «металлургическим солнцем» пока остается и для нас. Однако работать по мартеновским технологиям ХІХ века уже непозволительно. При этом способе плавки стали затраты энергоресурсов в 4 раза выше, а природного газа в 15 раз больше, чем при конверторном. Удельный вес мартеновской стали в мировом производстве составил всего 0,4% в 2015 году. При этом более 70% производимой в мартенах стали приходится именно на нашу страну.
В этом смысле для нас оптимальным является американский сценарий – уход от металлургических гигантов к мини-заводам и даже микро-заводам. Во-первых, это более высокая ступень в технологической эволюции, во-вторых, при наличии металлолома сталь на этих заводах дешевле, чем на комбинате полного цикла. В качестве сырья на них обычно используется стальной лом, в редких случаях – железо прямого восстановления и небольшие добавки чугуна. Технология крайне проста: лом загружают в электродуговую печь, где он плавится за счет тепла электрических дуг. По сути, из стального лома сразу получают жидкую сталь.
В Украине сегодня существует шесть электрометаллургических мини-заводов, таких как «Интерпайп сталь», «Электросталь» (Курахово), ДЭМЗ (Истил), Днепроспецсталь, Энергомашспецсталь, Азовэлектросталь. Кроме того, существуют небольшие электропечи при машиностроительных заводах. Однако большинство из них сегодня простаивает из-за отсутствия сырья – металлолома. И в профильном министерстве ничего с этим не делают. Хотя, решив проблему с сырьем, наша металлургия имеет шансы не только выжить, но и конкурировать на мировом рынке.
Пример второй – машиностроение. В массовом сознании украинцев словосочетание «отечественное машиностроение» вызывает изжогу. Дескать, мы производим низкопробную продукцию вместо того, чтобы разрешить беспошлинный импорт хороших иномарок. В качестве примера обычно приводят продукцию ЗАЗ. Никоим образом не пытаясь обелить его владельца, господина Васадзе, все же считаю, что в Украине должна быть эта отрасль.
Допустим, мы не можем создать нормальные собственные автомобили. Но это не значит, что на границе с ЕС не может быть построен автомобильный кластер, который будет вмонтирован в общемировую цепочку автопрома. Наша страна может договариваться с иностранными компаниями о производстве комплектующих. Уже сегодня в Западной Украине немецкие предприятия создали около 25 000 рабочих мест в области производства автозапчастей. Как это ни прискорбно, но именно наша дешевая рабочая сила является для них привлекающим фактором и нашим конкурентным преимуществом. Но это начало. Если не пускать процесс на самотек, заниматься подготовкой специалистов и строительством инфраструктуры, то следующим этапом будет развитие машиностроительных кластеров начального уровня (без производства станков и создания технологий).
Это является основой, создает спрос на новые технологии, появляются не только примитивные сборочные производства и низкооплачиваемые рабочие места по изготовлению электрожгутов, но и конструкторские бюро, и производство станков. При этом давайте не забывать, что машиностроение создает шесть рабочих мест в смежных отраслях и это не только транспортировка грузов, но и IT и конструирование.
Самоуничтожившаяся за четверть века промышленность подлежит восстановлению. Просто бизнес и население должны сформировать такую власть, которая вместо попустительства экспортерам металлолома будет способствовать развитию его переработки, а вместо потакания мифам о том, что украинцы неспособны создать «Мерседес», будет шаг за шагом создавать условия для высокотехнологических машиностроительных производств.
